31.03.12.

Убийца. Он вдруг сказал мне, что я его ломаю. Ломаю человека, который сломал меня и убил тысячу детей. Я ломаю его. 

Я рассмеялась. Представляете, ровно два года назад он сломал меня, не окончательно еще, правда. Сломал одним сообщением, отправленным в два часа ночи, когда у меня на стуле были развешены все вещи "для него", а внутри была черная дыра ожидания, он сломал меня один сообщением : "я не приеду к тебе, прости". 

До этого сообщения было много других, от которых я плакала, и только одно, которое заставляло улыбаться, на протяжении дня. 

И сегодня он сказал мне, что я могу его сломать, как сломала её. Что я бы стала профессиональной убийцей, что я профессионально ломаю жизни. Представляете себе это? Мой убийца говорит мне, что я ломаю его. В моем представлении его могла сломать только одна женщина, своей смертью.

Первого апреля 2010 года я не верила в то, что я выживу. Несравнимая боль, ни с чем не сравнима. Но в сумке таблетки. Горы. А в желудке и душе - Ана. Моя боль вперемешку с химией, голодом, и проклятой анорексией. Смесь. Моя боль, безумная. Я скулила, просыпалась с ним в пустой кровати, я отправляла голосовые сообщения, на которые он ответил : " нам нужно расстаться, прости ".

И тогда вся Сеть стала моей. Я должна была найти его. Одного. В Сети. Но в ответ нашла его альбом, среди многих других, который отличался приставкой "моя". Катья. Когда кто-то называет меня так, перед глазами его обезумевшие глаза. И моя жизнь, принадлежавшая только ему. В любом его действии была его. В любом его слове - моя боль. И я жила так, зная, он сильнее, он ломает, я ломаюсь. А потом встаю, отряхиваюсь, собираю себя по кусочкам, потом по осколкам, потом по пыли, и иду к нему, чтобы вообще вдребезги. И разбивалась, знаете.

А сегодня он меня боится. Понимаете, как это страшно? Он больше не подпускает меня к себе - сломаю его. Я становлюсь ему чужой. Мне он давно таким стал, а когда-то при оргазмах орала его имя, потом шептала, а потом орала опять, только молча, а то не убийца мог услышать и спросить какой-то вопрос. А как я могла обьяснить, что только убийца имеет на меня право? И что я закрываю глаза, потому что хочу только убийцу, и спустя год, я, напившись, рыдала, потому что я ненавидела не убийцу за то, что он не убийца, когда получила очередной оргазм от чужого мужчины.

А сегодня он сказал, что я могу его сломать. Я начала смеяться над ним давно, как только поняла что все, ему больше нечего меня учить. Я сильная. Сильнее чем он хотел. И тогда я начала мстить. За боль.

Месть вперемешку с благодарностью. 

Я терлась о его небритый подбородок и делала больно. Он заплакал. 

Он плакал на двух из четырех наших встреч. Еще когда это случилось впервые, и я не знала, что я могу любить этого мужчину, он должен был понять, кем я могу стать. И предупредить, что будет больно.

Но он лишь плакал, и, уходя, я чуть не забыла красные розы. С шипами.

Сегодня он понял, что я разрушаю его. Каждую его клетку. Сегодня он понял, что я превзошла его в его умениях разрушать.

Сегодня я достигла апогея.