Срываюсь в пропасти.
С моста.
Была жестокой, стала нежной.
Судьба-воровка все переплела, соврала, кинула надежду.
Ты изменил меня и мне.
И суки стали важным гостем.
Американо пахнет на столе.
И безметежны черны ночи.
Дома и крыши - все об землю.
И письма порваны во сне.
Ты стал моим последним фильмом.
Но драмой стал он лишь в конце.
Разбей своим письмом в полуночь
Все слезы и печали все, 
А хочешь, я станцую?
Все вальсы и квикстепы все.
Американо пахнет на столе.
По-прежнему, бухыкаю в сторонку, 
По-прежнему, на улице зима.
Ну сколько там осталось?
Слышишь? 
Неделя? Месяц? День иль два?
Ты врешь мне, говоришь переживу,
Но руки все исколоты иглою.
Актрисса станцевала роли,
Закрыла дверь, на пенсию ушла.
Цветы остались на помойке,
Ну вот, и очередь пришла. 
Шагнула с крыши новостройки.
Этюд. Финальный. Громкий. 
Мутный.
Он ей шептал : "переживешь".
Она ему шептала : "сможем".
А розы бледные, что за окном
Прощали все ее уходы.