Срок годности

В её жизни не было этого продажного цинизма, ей было около 21, жизнь затаила свое дыхание, прикасаясь губами к запястью. В жизни было все : машина, парни, любимая работа, была какая-то семья, пару друзей, с которыми можно поговорить, но она не звонила им. У них и своих проблем достаточно, еще и я тут...-отговаривалась мне.
Она никогда никуда не опаздывала, если тебя не ждут, то и опаздывать некуда. Хотя, даже самая быстрая машина в мире, могла застрять в пробке...  На её губах всегда была темно бордовая помада, иногда, я думал, что цвет её губ и есть та самая "помада". Мир не касался её, она не стала циничной сукой, не покупала новые лабутены, не гналась за новыми тряпками по модным магазинам. Одевала свою мягкую майку, пекла свое сахарное печенье, улыбалась, читала свои, может не модные, книги. Она говорила мне : "Малыш, вот мы с тобой когда-то улетим, откроем свой книжный  магазин, всех кто к нам зайдет я буду угощать своим печеньям...". Я не мог ей отказать, это была её мечта, мечты мы осуществляли вместе.
Любуюсь её сном, закуталась в одеяло, включаю батарею, моя любовь должна быть в тепле, иначе замерзнет, а нам её на двоих делить приходится...
Во мне живет вера, что она научится любить, вне зависимости от погодных условий, научится любить... Желательно, меня. Я не знаю, способен ли кто-то любить так, как люблю я. Свою девочку. Маленькую свою.
Покупаю для нее книжный шкаф, его завтра доставят в её, всегда уютную, квартиру, в подарок пару книг английской классики.
Целую ее в теплый нос, спящую, оставайся в тепле, любовь моя.
Никогда не говорил о своих чувствах, да это и незачем, знаю - она сама по себе, не моя, но и ничья другая, что тоже само по себе радует. Она мечтала о детях, хотя сама была как ребенок, говорила мне : "Малыш, мое солнце тоже будет любить читать, я её научу любить зиму, хоть сама буду ненавидеть её".
Обожаю её, за то, как она собирает волосы, небрежно, они у нее темно-каштановые, как её любимый шоколад. Иногда, мне кажется, что запасы горько-сладких плиток у нее спрятаны повсюду, даже в ее душе, когда становится горько - она достает счастье в квадрате и заполняет им свою чашу боли, в сладость вокруг она не верит, постоянно добавляет в счастье каплю горечи, говорит, что так более реалистически.
Смеется, опрокидывая голову назад. Смеется над мелочами, смеюсь с ней - это заразно.
На её руках следы прошлого - обручальное кольцо, единственное, из подарков, что она сохранила от него. Это кольцо размера 16.0, белого цвета с белым бриллиантом в 3 карата. Все её несчастье уместилось в 600 миллиграммах. Ненавижу это кольцо. Она часто смотрит на него, порой ревную, кажется что на меня она смотрит реже. А ведь я настоящее, будущее. Его, кажется, Мишей звали. "Мой Мишуня... Он не бросил меня, просто ушел, забыв, где оставил. Он обязательно вернется, поэтому я его жду. Надо сделать персиково-апельсиновое варенье... Он любит его, очень."
"Её мишуня" просто ушел от нее, она проснулась утром одна, в холодной постели. С запиской вместо "мишуни" : "у меня закончился срок годности. ты же понимаешь. прости". Сукин сын, чтобы у тебя этот срок годности истек в могиле. Не говорю ей ничего, знаю, что скоро она снимет это прошлое навсегда, я куплю ей новую книгу и пообещаю, что мой срок годности навсегда свежий.
Стоит в растянутых шортах, люблю её сексуальную попу. Готовит мне завтрак. Целую её в лоб. Люблю радовать её цветами, она любит лилии, её прошлое никогда не спрашивало какие цветы она любит. Дарило, по-стандарту, белые розы.
Сегодня приготовил ей ужин - её любимую домашнюю пахлаву с молоком. Приходит, промокшая насквозь : "Малыш, у нас совсем осень, да?". Молчу, наверное, уже осень, мое время давно остановилось, на тебе, моя любимая.
Садимся за стол, она смотрит в мои глаза, кажется, что плачет, обнимаю её, успокаиваю, говорю, что сладкое поможет, что осень не такая холодная и что рядом всегда есть я и одеяло. Улыбается. Берет молоко в белой кружке. Начинает свой монолог:
"Знаешь, малыш, твоя халва самая вкусная. Расскажи как ты её делаешь? По моему рецепту? Все равно она у тебя душевней, чем моя... А если я растолстею, ты будешь меня любить? Представляешь, я стану толстой, потому что по вечерам буду есть твою халву. Хотя...виноват будешь ты, соблазняешь меня моими любимыми сладостями". Улыбаюсь.
Она опускает глаза на свое прошлое. Снимает кольцо, подходит к окну. Её прошлое летит на асфальт с 16 этажа, не разбивается, конечно, но его больше нет. Оборачивается : "Ну что, малыш? Может быть выпьем?" Подхожу к ней, целую её губы, вишнево-шоколадные, она обмякает в моих объятьях. Отрывается, смотрит в глаза. Я молчу, мне нечего сказать,  она сама все знает.
Шепчу ей в ухо : "Моя любовь не имеет срока годности, она вечная. Обещаю"...